— Видишь, у некоторых длинные и широкие наконечники на копьях? В тех землях это основное оружие, в княжестве такого нет.
— А что они тут делают?
— Не знаю Никитин, не знаю… может какой из родов призвал их себе на помощь. Сотня… сотня наемников уж точно не купцу обоз охранять нанялись… не хорошо это.
Наемники остановились у развилки, постояли некоторое время и потом всадники и фургоны свернули и проехав мост через протоку отправились на юг, из фургонов скинули несколько тюков, десяток пеших наемников их подобрали и начали ставить лагерь у моста, остальные пешие пошли дальше, на север.
— И как это понимать? — спросил я Вараса.
— Не знаю…
— Что они делают? Не пойму…
— Лодки, вон каркас вяжут… потом смоленой кожей затянут и готово. Протоками дальше пойдут.
— И часто такое большое количество наемников из тех земель приходят?
— Бывало, но хорошего ничего не было из-за этого.
— Стемнеет, будем языка брать…
— Чего?
— Выкрадем говорю одного, допросим.
— Ага, дело говоришь… Ладно, иди поешь, потом пришлешь Туска, меня сменит и пусть наблюдает.
— Хорошо, — ответил я, осторожно отползая.
— Что там, — спросил Туск, когда я вернулся к нашей стоянке.
— Сотня наемников… от Желтого озера. На развилке разделились, всадники и фургоны на юг, около десятка встали лагерем у моста, а остальные пешим строем пошли дальше. Это же твои земляки Туск… как думаешь, зачем они тут?
— Я знавал только одного человека на берегах Желтого озера, который может объединить так много наемников… Это плохой человек, очень плохой… Ходили слухи что он на службе у хранителей, для всяких темных дел, о которые сами хранители не хотят марать руки.
— Понятно… ужин готов?
— Да.
— Тогда давай ешь и пробирайся кустами к Варасу, сменишь его.
По небу ветер нес облака, немного, но каждое облако большое и плотное, способное на некоторое время полностью скрыть за собой Большую луну. Варас опустошил миску с похлебкой и поставив ее на землю спросил:
— Ну что, готов?
— Да.
— Идем.
Мы прокрались к нашей лежке и подползли к Туску.
— Ну что они там?
— Поужинали, собрали и спихнули в протоку две лодки… Пьют вино, разговаривают.
— Понятно, лук наготове держи, но стреляй только когда свистну.
— Угу, — кивнул Туск.
— Пошли, поближе подберемся, — дернул я за рукав Вараса.
Свалив в кучу баулы, наемники сидели у костра, пили и разговаривали, половина рядом уже похрапывала тут же, у костра заварившись на коврики, сотканные из веревки. Мы подползли со стороны кучи с баулами, нас не видно, но и нам ничего не видно, зато слышно, во всяком случае мне.
— … надо на каменок напасть… людей много, еще отряд Бааза придет, две сотни! Это сила! А с многодворцев много не возьмем, если только баб помоложе набрать да с собой увезти.
— Надоел ты уже, вот что скажут делать то и будешь делать, сказали протоку перегородить и грабить, значить перегородить и грабить… баб ему помоложе, тебя наши то бабы за мужика не считают…
— Ты дождешься Вулс, я тебя на судный бой вызову!
— Да мне проще придавить тебя прямо сейчас, чем людей беспокоить этим судным боем твоим.
— Успокойтесь оба, дайте поспать! Не то я вас обоих сейчас в протоке утоплю, — раздался сиплый голос, — и в костер уже не бросайте хворост, пусть прогорает. Завтра с рассветом по протоке пол дня грести, а они не угомоняться никак.
— Хорошо, хорошо Вотч.
— То-то же, — просипел голос в ответ.
Спустя полчаса все разговоры затихли, костер почти прогорел, и только угли вспыхивая на прорывах ветра немного поддерживали слабые языки пламени. Одинокий караульный прохаживался от моста к кострищу, минут на десять присаживаясь то у кострища то на мосту.
— Менять его не скоро будут, — прошептал я Варасу, — его берем.
— Хорошо, как брать будем?
— Страхуй, если кто проснется — стрелу ему в шею.
— Могу не попасть я Никитин, слаб в темноте глазами.
— Ну куда попадешь, туда попадешь, чего теперь, — ответил я и вытащил из одного из баулов какую-то тряпку, ковырнул ножом большой комок земли, и замотал его в тряпку, — ну я пошел.
Обойдя по большой дуге место стоянки наемников я прокрался к мосту, и когда караульный вернувшись от кострища в очередной раз присел на бревно моста, что-то напевая себе под нос, я встал из травы и влепил «от души» ему импровизированной дубинкой по затылку, перебрался на мост, и взвалив на себя обмякшее тело наемника вернулся к Варасу.
Глава 35
Связанный по рукам и ногам пленный лежал у нас на стоянке. Даук подменил Туска на лежке, и мы втроем приступили к так сказать дознанию. Я плеснул ему на лицо водой, а Варас шлепнул пару раз по щекам. Пленный очухался и хотел было крикнуть, но Варас зажав ему рот своей ручищей приставил к глазу лезвие ножа и сказал:
— Будешь орать останешься сначала без одного глаза, потом без другого, ты меня понял?
В ответ пленный испугано часто закивал и заморгал.
— Вот молодец, а теперь говори, то вы тут делаете, и кто вас нанял?
— Нас… Нас Хромой Ян всех собрал, а ему за наем заплатил какой-то купец из этих земель.
— Что за купец?
— Не знаю… но богатый купец, с ним охраны было два десятка, будто из войска регулярного, но одеты как наемники.
— Как звали его?
— Я не знаю… правда не знаю, — уже начал подвывать пленный.
— Для чего вас наняли?
— Сказали, что бы грабили и разоряли многодворцы, на торговых людей нападать в протоках и на дорогах.
— Куда поехали всадники?
— Я… я не знаю.
— Ты без глаза сейчас останешься, — Варас чуть придавил острием ножа на веко.
— В городище… в городище они поехали, а зачем я не знаю… правда не знаю, у нас свое задание, по протоке вверх грабить.
— А пешие куда пошли?
— Они на перекрестке торгового тракта должны лагерем встать и два дня обозы грабить, потом тоже в городище пойдут.
— Кто такой Бааз?
У пленного расширись глаза, было понятно, что он жить хочет больше чем хранить секреты…
— Он другой сотней командует… он должен встретиться с этим купцом, я не знаю где. Я ничего больше не знаю… клянусь.
— Похоже что он действительно больше ничего не знает, — сказал Туск.
— Зря вы сюда пришли, — сказал Варас, зажал рот пленному и загнал клинок ему в сердце.
— Вот про того Хромого Яна я и говорил, — грустно сказал Туск, — что дальше делать будем?
— Надо разобраться с теми у моста, пока спят, — сказал я.
— Как-то… — поморщился Варас.
— Варас, их около десятка душегубов, — ответил я, — хочешь скрестить меч в честном бою, так уж и быть парочку тебе оставим.
— Смотри Никитин, сам в душегуба не превратись.
— Варас, они на твою землю пришли грабить и убивать, и на мою, раз уж так Богам угодно стало… за деньги нанялись, и похоже я догадываюсь кому… кто-то в княжестве очень сильно хочет устроить междоусобицы и подорвать доверии к власти… с одной стороны это нам на руку, но не такими средствами, простые люди не должны страдать. Или ты действительно думаешь что они достойны честного боя?
— Я уже не хочу ничего думать Никитин… пошли, сделаем это и все, — хмуро ответил Варас.
«Руки по локоть в крови» — вот это про нас троих сейчас. Я, Варас и Туск сейчас стояли у костра лагеря наемников, в который мы подкинули хвороста и теперь поливаем друг другу на руки воду, что бы смыть кровь. Дело сделали быстро, наемники так и не поняли, что произошло, некоторые проснулись, но ничего сделать не успели. Сполоснув меч и «томагавк» водой я протер их потом отрезанным у одного из наемников куском рукава.
— Если мы выедем сейчас, то еще успеем добраться до рассвета к перекрестку на торговом тракте, и застать тех, других, — сказал Варас.
— Тогда чего мы ждем? — спросил Туск.
— Трофеи собираем, — сказал я и обратил внимание на то, как опять поморщился Варас, — прости дружище, но жить мне на что-то надо, а кроме как более-менее махать мечом я пока ничего не умею.
Мы с Туском, к слову он не испытывал никаких угрызений совести, мы срезали у мертвых кошельки, взяли несколько вязок стрел и несколько приглянувшихся луков, мечей и ножей. Туск так же стянул неплохие сапоги с кого-то. Потом мы вернулись на свою стоянку, быстро собрались и поехали следом за пешими наемниками.
Два костра в лагере мы заметили из далека, примерно за километр, было еще темно, о до рассвета оставалось не более часа.
— Даук, останешься тут, как разведем костер поярче подъезжай.
— Хорошо, — кивнул Даук в ответ, он был еще под впечатлением от расправы над наемниками у моста, но юноша справлялся и старался не показывать вида.
